Пути творческого поиска поэтаСтраница 4
Он весь во мгле и весь — подобье
Стихами отягченных губ,
С порога смотрит исподлобья,
Как ночь, на объясненья скуп.
Мне страшно этого субъекта,
Но одному ему вдогад,
Зачем, ненареченный некто,—
Я где-то взят им напрокат.
В «Поверх барьеров» та же идея вдохновенно вылилась в мгновенную образную формулу, занявшую, однако, место среди самых устойчивых «определений поэзии», данных Пастернаком:
Поэзия! Греческой губкой в присосках
Будь ты, и меж зелени клейкой
Тебя б положил я на мокрую доску
Зеленой садовой скамейки.
Расти себе пышные брыжи и фижмы,
Вбирай облака и овраги,
А ночью, поэзия, я тебя выжму
Во здравие жадной бумаги.
(«Весна»)
Так рождался и складывался единственный в своем роде образ поэзии, сводимый к идее теоретического плана (искусство есть орган восприятия) и одновременно вскрывающий глубокие и стихийные жизненные основания, на которых идея вырастала и осознавала себя. Широчайшим полем ее творческого осуществления стала поэзия Пастернака во всем объеме. Но и в пределах стихотворений, где поэзия сама является темой, тавтологическая настойчивость общей идеи предстает у Пастернака в разнообразии конкретных образных воплощений, ориентированных на обиходную «прозу» жизни и, конечно, на природу.
Поэзия, я буду клясться Тобой, и кончу, прохрипев:
Ты не осанка сладкогласна,
Ты
— лето с местом в третьем классе,
Ты — пригород, а не припев.
Отростки ливня грязнут в гроздьях
И долго, долго, до зари
Кропают с кровель свой акростих,
Пуская в рифму пузыри.
(«Поэзия». 1922)
В ранних сборниках Пастернака этот образ поэзии пробивал себе дорогу среди других, отстоявшихся в традиции. Есть здесь и райская лира {«Эдем»), и модернизированные поэтические застолья («Пиршества»), и «нищенское ханство» поэтов-изгоев («Посвященье» в «Поверх барьеров», впоследствии «Двор»).
И есть интереснейшая попытка — намек на живого современника как эталон чрезвычайных свойств и масштабов поэтического призвания,— «Мельницы» в «Поверх барьеров».
Стихотворение разворачивается как пейзаж, равно космический и очеловеченный. В тишине ночи, взрываемой лишь лаем собак, «семь тысяч звезд» ведут свой вечный безмолвный разговор, ассоциативно уподобленный невнятному бормотанию старухи за вязаньем:
Как губы шепчут, как руки вяжут,
Как вздох невнятны,
как кисти дряхлы,
И кто узнает, и кто рас скажет —
Чем, в их минувшем, дело пахло?
И кто отважится, и кто» осмелится,
Звездами связанный, хоть палец высвободить .
В этом чутком затишье замерли мельницы.
Неподвижные — пока н е налетит «новый ветер».
Тогда просыпаются мельничные тени, Их мысли ворочаются, как жернова, И они огромны, как мысли гениев,
И тяжеловесны, как их слова;
И, как приближенные их, они приближены
Вплотную, саженные, к саженным глазам,
Плакучими тучами досуха выжженным
Наподобие общих -могильных ям.
И они перемалывают
царства проглоченные,
И, вращая белками, пылят облака —
И в подобные ночи под небом нет вотчины,
Чтоб бездомным глазам их была велика.
Ритм (с обязательной паузой внутри каждого стиха) — как тяжело-замедленные повороты мельничных крыльев. Это, надо полагать, входило в задачу стихотворения. Но стихи «узнаваемы» и в другом отношении. Почти портретными чертами («саженные глаза», «вращая белками») и не слишком скрытыми цитатами (ср.: «Ямами двух могил // вырылись на лице твоем глаза») здесь как бы воссоздается образ Маяковского; во всяком случае стихи, восходящие к реальным впечатлениям от харьковской степи, писались явно с мыслью о нем. Но мысль, обращенная на титанический образец, сохранила характерный для Пастернака поворот. Гении-мельницы в безветрие «окоченели на лунной исповеди», им нужна энергия, заключенная в самой природе, нужен ветер, чтобы прийти в работу -- «перемалывать» и «проглатывать». Маяковский принят с поправкой на живую природу, самого Маяковского мало интересовавшую. «Воздушною ссудой живут ветряки»,— доскажет Пастернак в позднем варианте 1928 года. При переделке стихотворения, очень существенной, он снимет «цитатные» места — зато напечатает «Мельницы» (в «Новом мире» в 1928 году) с посвящением Маяковскому. Ошибочно представление, весьма распространенное, будто Пастернак писал стихи, повинуясь мгновению, случаю, и столь же случайно, без участия разума, на уровне «первичных ощущений», возникали в стихах сцепления слов. Можно, конечно, сослаться на него самого: «И чем случайней, тем вернее // Слагаются стихи навзрыд»,— сказано в самом начале («Февраль. Достать чернил и плакать! ») и потом многократно повторено на разные лады. Словесная игра, неистощимая детскость мировосприятия многими отмечались в его поэзии. «Он наделен каким-то вечным детством .» — знаменитые слова Ахматовой, слова восхищенные и высокие, но в устах всезнающей «взрослости», с позиции превосходства, это «вечное (читай: затянувшееся) детство» нередко получало другой оттенок, другую оценку — благосклонно-снисходительную, а то и настороженную, осудительную.
Похожие статьи:
Поэма «Мухаббатнаме ва мехнаткам» Хиркати
Наряду с такими письменными поэтическими жанрами, как газель, рубай, касыда, мухаммас, туюг, месневи, издревле существующими в литературе Востока, особое место в творчестве поэтов занимает жанр дастана со всеми присущими ему особенностями ...
Творчество поэта. Рождение барокко
Поскольку для поэзии д’Обинье характерна высокая гражданственность, то некоторые исследователи, например, А. Шмидт, делая акцент на политическом характере его стихов, отказывают ему в славе гугенотского поэта. Так, А. Шмидт считает, что « ...
Тургенев.
Иван Сергеевич Тургенев (1818—1883) начал свою литературную деятельность в 40-е годы, когда в русской общественной жизни еще окончательно не размежевались либеральная и демократическая тенденции. Он испытал на себе благотворное влияние ид ...