«Бездна» конкретизирует взгляд Андреева на человека как некую бездонность, непроницаемую эмпирически, как глубину, таящую в себе загадочность и мрак. Примечательно, что влечением к высокому, как и низменными порывами в рассказе наделён один и тот же персонаж, причём персонаж вполне благополучный с точки зрения социального статуса, психического здоровья и общепризнанного уровня культуры. Поэтому его трагическая раздвоенность воспринимается не пороком, обусловленным индивидуально, а свойством, присущим человеческой натуре. Это позволяет нам утверждать, что в «Бездне» Андреев предлагает свою интерпретацию концепции «естественного человека», что подтверждалось современниками, отмечавшими, что ещё до публикации «Бездны» Андреев отстаивал «правдоподобие и реальность сюжета, придавал ему универсальный смысл и прямо заявлял, что, по его мнению, всякий человек, поставленный в те же условия, что и Немовецкий, независимо от степени его культурности и классового положения, сделал бы то же» [6, с. 47]. Правда, если у Арцыбашева «естественный человек» оказывается ступенью к становлению «сверхчеловека», то «естественность» Немовецкого – ступень заключительная.

Еще одно имморалистически направленное произведение Андреева – «Иуда Искариот». Иуда, подобно Керженцеву, ставит своеобразный эксперимент. Только он проверяет на прочность не собственную мысль, а веру апостолов и народа в идею Христа. Иуда отдает на смерть любимого учителя, пытаясь, таким образом, проверить реакцию людей. Если выдать Христа на смерть, отстоят ли, защитят ли, спасут ли его люди?

По сути, в «Иуде Искариоте» продолжается тема, начатая Андреевым ещё в «Мысли». Героями движет «безмерная жажда удовлетворить нереализованное чувство самоутверждения, стремление получить право быть «по ту сторону добра и зла». Так в повести Андреев представляет героев, которые на протяжении всего повествования, начиная с момента появления Иуды среди учеников Христа и заканчивая их последней встречей, сталкиваются с проблемой выбора: каждый из них пытается доказать свое право быть рядом с Иисусом. При этом Иуда Искариот постоянно противопоставляется другим апостолам, и, как ни странно, всегда оказывается неизмеримо выше их, однако все его попытки доказать Христу свою преданность только отдаляют Иисуса: «Почему он не с Иудой, а с теми, кто его не любит? Иоанн принес ему ящерицу – я бы принес ему ядовитую змею. Петр бросал камни – я гору бы перевернул для него! Но что такое ядовитая змея? Вот вырван у нее зуб, и ожерельем ложится она вокруг шеи. Но что такое гора, которую можно срыть руками и ногами потоптать? Я дал бы ему Иуду, смелого, прекрасного Иуду» [2, с. 275].

Яркое и противоречивое воплощение в «Иуде Искариоте» находит проблема относительности устоявшихся понятий добра и зла, правды и лжи, любви и предательства. Для воплощения данной идеи Андреев вводит мотив некой двойственности, который реализует в образе Искариота, во всем его облике, словах, действиях: «…Фома впервые смутно почувствовал, что у Иуды из Кариота – два лица…» [2, с. 272]; «… одна сторона его лица, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная <…> на другой же не было морщин, и она была мертвенно-гладкая, плоская и застывшая, а незрячий глаз затянут белой мутью» [2, с.260]. Высокий ростом, «он низко кланялся» и «выгибал спину»; от природы крепкий, зачем-то притворялся хилым и болезненным. Он берет на себя все хозяйские хлопоты и тут же ворует три динария; рассказывая истории ученикам, заставляет их поверить сказанному и сам же признается, что обманывает.

Весь образ Иуды строится на парадоксах. Изменник, предающий высшую любовь, Иуда, созданный Андреевым, как никто другой способен к подлинной любви. Он один умеет угадать скрытые желания Христа и доставить ему наибольшую радость. Иуда сам добывает в горах редкую лилию для Христа, чтобы она напомнила ему родные места, приносит на руках младенцев, чтобы учитель мог им порадоваться.

Основной парадокс в образе Искариота заключается в том, что лжец и вечный притворщик Иуда в то же время – искатель истины. Ученики Христа не обладают самостоятельным мышлением, они не способны на самостоятельные решения и поступки. Свободно мыслят лишь Христос и Иуда. Но если Христос уже обладает истиной, то Иуда, хотя и предполагает, что знает людей и жизнь лучше Христа, сомневается и страстно желает постичь правду о мире и людях. Поскольку Христос молчит и не вступает в спор с Иудой, у Искариота остается только одна возможность проверить свои идеи – предать Христа, чтобы посмотреть, как будут себя вести его ученики и верующие.

Похожие статьи:

Языковые средства создания гиперболы и литоты у Н.В. Гоголя
Мало кто из писателей создал такое количество «типов» как Гоголь. Они вошли в наше сознание и в историю культуры как яркое художественное обобщение отрицательных сторон человеческого характера. Плюшкин, Ноздрев, Чичиков, Хлестаков, городн ...

Особенности ударения в русском языке
Нормы ударения, или акцентологические нормы нарушаются особенно часто. Это объясняется, во-первых, тем, что изменчивость норм приводит к неизбежному (хотя и временному) сосуществованию старого и нового вариантов, а это порождает колебания ...

Четьи-минеи
Четьи-минеи (буквально «чтение по месяцам») – собрание произведений о святых людях. Жанр «миней» – православных богослужебных книг для ежемесячного использования – начал складываться в Византии не ранее IX в. С X в. там уже бытовали мине ...