В иронии, таким образом, недостаток данного явления вос­принимается острее, связан с более существенными его свойст­вами, дает основание для презрительного по существу к нему отношения.

Еще резче говорит о разоблачаемом явлении сарказм, ко­торый обычно и определяют как злую иронию. Сарказм диктуется уже гневом, который вызван у художника данным яв­лением, т. е, тем, что он считает его недостатки неприемлемы­ми, затрагивающими важные стороны, такими, с которыми ни­как нельзя примириться. Примером саркастического построения произведения является, например, «Первое января» Лермонто­ва, где он говорит о том, что ему хочется «смутить веселость» окружающих его людей:

И дерзко бросить им в глаза железный стих,

Облитый горечью и злостью[5,89].

Это нарастание отрицательного чувства по отношению к тем или иным явлениям жизни — от безобидной шутки к презрению, от презрения к гневу—завершается негодованием, когда недо­статки явления становятся такими, что заставляют отвергнуть его целиком, когда смешное стоит уже на грани отвратительно­го, когда надо уже требовать уничтожения и самого явления, и тех условий, которые создают его в жизни.

Юмор по существу есть отрицание частного, второстепенного в явлении, а сатира есть отрицание общего, основного. Отсюда вытекает существенное различие между юмором и сатирой. Юмор чаще всего сохраняет реальные очертания изображаемых явлений, поскольку он показывает как отрицательное лишь част­ные его недостатки. Сатира же, отрицая явление в основных его особенностях и подчеркивая их неполноценность при помощи резкого их преувеличения, естественно, идет по линии наруше­ния обычных реальных форм явления, к тому, чтобы довести до предельной резкости представление об их неполноценности, по­этому она тяготеет к условности, к гротеску, к фантастичности, к исключительности характеров и событий, благодаря которой она может особенно отчетливо показать алогизм их, несообраз­ность жизни с целью.

Такова, например, сатира Рабле, Свифта, Щедрина, Гоголя, Сатира строит свои образы, нарушая реальные соотношения яв­лений в самой жизни для того, чтобы резче подчеркнуть их основные свойства. Сила отрицания, присущая сатирическому образу, вызывает негодование, отвращение у читателя к жизни, сатирически изображенной в произведении.

Сатирический образ стоит уже на грани комизма, так как несоответствие того, о чем он говорит, требованиям жизни на­столько значительно, что оно не только смешит, но и отталки­вает, вызывая отвращение, ужасает. Сатира направлена против безобразного, неприемлемого в жизни. В этом основное содер­жание сатирического образа. Он говорит о наиболее острых противоречиях жизни, но о таких, которые, как представляется художнику, можно разрешить, вступив с ними в борьбу, причем борьба эта по силам человеку, обществу, данному классу, дан­ной партии.

Все эти соображения позволяют прийти к выводу, что в са­тире перед нами налицо своеобразный способ изображения че­ловека, придающий ей своеобразные родовые особенности. Ха­рактерно, что Гегель видел в сатире «новую форму искусства»:

«Сама действительность в ее нелепой испорченности изобра­жается так, что она себя в самой себе разрушает, дабы именно в этом саморазрушении ничтожного истинное могло обнаружить­ся как прочная пребывающая мощь»[4,79]. Хотя Гегель в соответ­ствии со своей общей концепцией отказывает сатире в «истинной поэзии», он тем не менее видит в ней, что «благородный дух, добродетельное сердце, которому отказано в осуществлении своего сознания в мире порока и глупости, обращается то с более страстным возмущением, то с более тонким остроумием, то с бо­лее холодной горечью против находящегося перед ним сущест­вования; негодует или издевается над миром, который прямо противоречит его абстрактной идее добродетели и правды»[18,90].

В сатирическом образе с чрезвычайной отчетливостью обна­руживаются те две общие тенденции построения художественного образа, о которых мы говорили во второй главе первой части («Метод»). С одной стороны, сатира стремится к воссозданию действительности, к реальному раскрытию недостатков и про­тиворечий жизненных явлений, но вместе с тем сила протеста и негодования в ней настолько велика, что она пересоздает эти явления, нарушает пропорции, осмеивает их, рисует их в гротескной, искаженной, нелепой, уродливой форме для того, чтобы с особенной резкостью подчеркнуть их неприемлемость. Характерно, что Щедрин связывал развитие сатиры с перио­дами обостренной борьбы нового со старым в жизненном про­цессе.

Таким образом, в сатире перед нами особая форма образно­го отражения жизни. Я. Эльсберг справедливо замечает, что «сатиру мы должны рассматривать и как особый художествен­ный принцип изображения действительности, и как род литературы»[28,80].

Похожие статьи:

Структура и семантика устойчивых словосочетаний с цветовыми прилагательными в языке русских и английских электронных СМИ. Семантика цветовых прилагательных в устойчивых словосочетаниях русского и ан
Сопоставительный анализ лексико-семантической структуры цветовых прилагательных в русском и английском языках позволил выявить сходства и различия данных лексем. Покажем это на примере прилагательного белый – white. Прилагательное белый ...

Русская проза начала XX века в контексте имморализма. Русские интерпретации ницшеанской морали
Имморализм – явление многогранное, и, как отмечает Д. Соловьев, «большинство философских систем несёт в себе потенциальную предрасположенность к имморализму, но только некоторые из них содержат его в выраженной форме» [29]. Поэтому логичн ...

Имморалистические идеи в «Тяжёлых снах» Федора Сологуба
Уже в первом своём большом прозаическом произведении – в романе «Тяжелые сны», Федор Сологуб выражает своё миросозерцание именно через призму имморализма, подражая традиции Ф. М. Достоевского, реализованной в романе «Преступление и наказа ...