гул ветра, ни силен мороз, но "ох, как хорошо поглубже вдохнуть холодным воздухом". (2, 218) Природа заставила человека быть сильным, она дает ему все новые и новые силы для жизни. Выйдя на прямое общение с природой, то есть, отрешившись от личностного, человек попадает в ритм ее бытия и ощущает благотворное влияние: "Минуты текли за минутами - я все так же равномерно и ловко совал ногами по снегу. И уже ни о чем не хотелось думать… славно было чувствовать себя близким этому снегу, лесу, зайцам, которые любят объедать молодые побеги елочек…" (2, 218) Неудержимый наплыв впечатлений рождает образ за образом. Вслед за вступлением теснятся прекрасные образы в неожиданных, словно резцом высеченных метафорах. Например: "Ураган гигантским призраком на снежных крыльях проносится над лесом". (2, 217)

Ощущение сказочного наполняет собою все произведения. Оно основывается на фольклорной стилизации, ориентированной на образы народных сказок. При этом в полном соответствии с законами жанра лирической миниатюры фольклорные формы повествования не столько изображают, сколько поэтически преображают действительность. "Чем не сказочный бор"? – думаю я, прислушиваясь к шуму леса за окнами… Да и человечьи ли это хижины? Не в такой ли черной сторожке жила Баба-Яга? "Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом! Приюти странника в ночь!" (2, 210)

Прослеживается мысль о нерасторжимом "языческом" единстве человека и природы, закрепленном в образах русской народной сказки. Полусказочная обстановка рождает полусказочного героя: "Это был следопыт, настоящий лесной крестьянин-охотник, в котором все производило цельное впечатление .". (2, 213) Герои своей честностью, прямотой, цельностью натуры, по мысли автора, сродни сказочно-былинным. "Я машинально ловлю ее (крестьянки Федосьи) слова, и они странно переплетаются с тем, что я слышу внутри себя: "Не в том царстве, не в том государстве, - певуче и глухо говорит во мне голос старика-пастуха, который часто рассказывает мне сказки, - не в том царстве, не в том государстве, а у самом у том, у каком мы живет, жил, стало быть, молодой вьюноша…" (2, 212) "Ходит сон по сеням, а дрема по дверям, и, намаявшись за день, поевши соснового хлебушка с болотной водицей, спят теперь по Платоновкам наши былинные люди…". (2,213)

"Сосны" - это сложный сплав внутренней речи конкретного персонажа с воображаемой "чуждой речью", не имеющей прецедентов в предшествующей бунинской литературе. Предельного выражения достигает "скрещивание" изображаемого с идейным стержнем рассказа, характеризующееся эмоционально-смысловой активностью. И жизнь природы, и жизнь человека отмечены печатью таинственности. Поскольку Бунин считает их явлениями одного порядка, то приоткрыть завесу над тайнами природы - значит найти путь и к разгадке человеческого бытия.

Ничто не стоит на месте, меняются времена года. В акварельных красках осени, в более теплых тонах картин лета, в погожих зимних днях, в весеннем обновлении, в бурях и холодах - во всем этом движении Бунин видит не круговорот, а развитие жизни. Так в рассказе "Антоновские яблоки" все свершается по единым законам мирозданья "под покровом богородицы": "Люди родились, вырастали, женились, уходили в солдаты, работали, пировали праздники . Главное же место в их жизни занимала степь ее смерть и возрождение. Пустела и покрывалась снегом она, - и деревня более полугода жила, как в забытьи; тогда немало замерзло в степи. Наступала весна, наступала и жизнь, - работа, скрашенная веселыми днями…". (2, 195) Смена сезонов - это время, когда прекрасная в своем величавом покое природа внезапно восстает в гневе, обрушивает на человека угрозы, угрожаем ему жестокими морозами.

Бунин не просто описывает природные явления, а сопровождает их эмоциональной оценкой, позволяющей уловить гармоничную взаимосвязь между природой и человеком. В рассказе "Антоновские яблоки" наступает погожая осень, и писатель приводит поговорку: "Осень и зима хорошо живут, коли па Лаврентия вода тиха и дождик". Или: "Много тенетника на бабье лето – осень ядреная". (2, 182) "Деревенские дела хороши, если антоновка уродилась: значит, и хлеб уродится…". (2, 182). Поговорки, вплетенные в повествование, как-то по-особому народны. Они становятся частью мыслей и чувств персонажа. Писатель вспоминает поговорки, бытующие в народе, отдавая тем самым дань народной наблюдательности, сочной точности языка. Иной раз он предоставляет слова одному из своих персонажей. Так, мещанин, скупивший яблоки и наблюдающий, как мужики их насыпают, говорит: "Вали, ешь досыта, - делать нечего! На сливанье все мед пьют". (2, 179)

Похожие статьи:

Влияние опыта мировой классики и современности на творчество Максима Горького
Первый учитель Горького – В.Г. Короленко сразу же обратил внимание на какие-то новые, трудно поддающиеся определению особенности художественной манеры своего ученика. Он сказал Горькому о рассказе «Старуха Изергиль»: «Странная какая-то ве ...

Покушение на миф
В 1999 году вышла книга Виктора Суворова «Ледокол». Вслед за ней бабахнула вторая: «День М». Тиражи книг мгновенно зашкалили за миллион, и с территории тогда еще Советского Союза раздались такие вопли, что залпы тысяч сталинистов и «патри ...

Последние пьесы Чехова
Смело переплетались в его пьесах с драматическими мотивами комедийные, вплоть до водевильных. Обе последние его пьесы – «Три сестры» и «Вишневый сад» – характеризуются гениальным по своей новаторской дерзости сочетанием драматического с к ...