Произведения Д. не знают пространных, "создающих настроение" описаний, в них нет возвышенного лиризма, моральной патетики; зато они чрезвычайно динамичны. Д. овладевает вниманием читателя путем планомерного развертывания действия, постепенного усложнения его, искусного оттенения основных и поворотных моментов. Многое в технике Д. объясняется требованиями фельетонного жанра, к к-рому он весьма близок. Отсюда склонность к эффектам, к технике детективного романа, сложная, но удобообозримая интрига, острый диалог, лаконизм описаний и характеристик, разбивка на небольшие главы, финалы к-рых, разрешая эпизод, служат завязкой для следующего. Все это способствовало чрезвычайной занимательности романов Д., увлекавших читателей и высокого интеллектуального уровня (К. Маркс, Менделеев и др.).

Творчество Д. при поверхностном рассмотрении может показаться выражением аристократическо-дворянской психоидеологии. Однако в этой психоидеологии не трудно уловить противоречия.

Д. отворачивается от современной ему буржуазной действительности. Его мир - мир сильной личности. Он любит изображать аристократию прошлого, французское дворянство эпохи расцвета его культуры, но также и выходцев из других классов, пробивающихся своими силами к богатству и почестям (набоб Монте-Кристо). Он влюблен в жизнь дореволюционной Франции, в "старый порядок", Великую французскую революцию изображает великим преступлением ("Le chevalier de la Maison Rouge"), но вместе с тем восхваляет карбонариев, греческих и славянских повстанцев и т. п. Иногда Д. даже фрондирует, драпируясь в наряды демократа. Одним из излюбленных его образов является бедный и благородный дворянин, окрыленный идеями дворянской чести, постоянно обнаруживающий высокую доблесть, безупречно владеющий шпагой. Но дворянин этот нередко обнаруживает и совсем не аристократические черты ловкого пройдохи, одерживая верх над аристократическими же противниками не прямой борьбой, а хитрой уловкой (д’Артаньян в "Трех мушкетерах", ср. также "Королева Марго"), что отнюдь не уменьшает симпатий к нему автора. С другой стороны, во второстепенном (а иногда и первостепенном) типаже Д. огромное место занимают характерные фигуры мещанской комедии и драмы, преданные и проницательные шуты, честные простаки-буржуа и крестьяне, угрюмые, но неподкупные ворчуны-моряки, верные старые слуги и т. д. Своеобразное противоречие в творчестве Д. легко разрешается при социологическом его анализе. Поставщик занимательного чтения для мелкой и средней буржуазии, Д. выступает в эпоху Июльской монархии - эпоху внутреннего расслоения французской буржуазии, политического главенства денежной аристократии, крупных афер, часто вызывавших обнищание мелких держателей вкладов. Отталкивание от крупной буржуазии и ее преуспевающих дельцов отразилось особенно четко в популярнейшем романе Д. "Монте-Кристо", острие которого направлено против оплота Июльской монархии - новой аристократии (полковник Морсер), бюрократии (прокурор Вильфор) и плутократии (банкир Данглар). Естественно, что при отсутствии у выражаемой им общественной группы своей культуры Д. обращается к культуре наиболее импонировавшего в недавнем прошлом класса, которая может быть противопоставлена ненавистной силе плутократии, - к культуре упадочной и потому ставшей приемлемой аристократии, в качестве вернопреданного слуги к-рой мелкий буржуа имел в "доброе старое время" свое, если не очень почетное, то все же узаконенное место под солнцем.

Похожие статьи:

Анализ стихотворения А.С. Пушкина «К морю»
Летом 1824 г. А. С. Пушкин по наущению своих врагов был отправлен петербургским начальством в псковское село Михайловское. Еще в Одессе поэтом овладевали мрачные настроения. «Скучно … вот припев моей жизни» – писал он своему другу Дельвиг ...

Особенности жанра литературной сказки. Соответствует ли «Крошка Цахес» всем параметрам жанра?
До сих пор не существует четкого разграничения жанров литературной и народной сказки, а также общепринятого определения литературной сказки. Первая попытка дать определение принадлежит Я. Гриму: отличие литературной сказки от сказки народ ...

Лирика
Первая книжка стихов вышла в 1965 году, в Америке, когда Бродский был в ссылке, о которой потом он скажет: «Это был один из лучших периодов в моей жизни. Бывали и не хуже, но лучше – пожалуй, не было». Когда освободился, он принес Евтушен ...