Книга расходилась неплохо, на молодого автора обратили внимание несколько крупных изданий. Еще до выхода книги в свет ежемесячный журнал "Мак-Клюрс мэгезин" приобрел у писателя несколько его рассказов и дал согласие на приобретение всего, что он напишет. Американский рассказ восходит на новую ступень своего развития.

И до Джека Лондона в американской литературе творили крупные мастера рассказа - романтики Эдгар По и Натаниэп Готори, позднее - Фрэнсис Брет Гарт, Стивен Крейн, Амброз Вире, которые разрывали путы "традиции жеманности. Но, пожалуй, именно Джеку Лондону принадлежит заслуга "демократизации" американского рассказа - он стал достоянием сотен тысяч простых людей Америки. Джек Лондон сумел соединить в своих рассказах извечные чувства и переживания человека с современной ему действительностью.

Публикация первой книги и готовность журналов печатать его новые рассказы принесли Лондону известную материальную независимость. Но ему хотелось взяться за роман, а это требовало упорной работы, времени и гарантированных доходов. Откуда их взять начинающему автору? Джек Лондон решает обратиться за помощью к владельцу журнала "Мак-Клюрс мэгезин".

Самуэль Мак-Клюр был издательским дельцом нового типа. Он обладал удивительным чувством распознавать все стоящее, прекрасно знал запросы читающей публики и умел направлять эти запросы в желаемое русло.

Созданный им в конце XIX века журнал вскоре превратился в одно из наиболее популярных общественно-литературных изданий в стране и стал, в частности, трибуной прогрессивных публицистов - так называемых "разгребателей грязи". Мак-Клюр быстро распознал и недюжинный талант молодого Лондона и дал согласие ежемесячно выплачивать ему 125 долларов в счет будущего романа. Наконец-то Джек Лондон мог целиком посвятить себя творчеству.

Тут же появился и искус — приглашение из почтового ведомства на постоянную работу за шестьдесят пять долларов в месяц. Это могло обеспечить вполне пристойное существование всей семье, позволило бы Джеку жениться на Мэйбл, в то время как литературный труд никаких гарантий еще никому в жизни не обещал. Между Флорой и Джеком состоялся семейный совет — что выбрать. И тут мать, лишившая его в детстве любви, отравившая ему юность своим несносным характером, приняла твердое решение — продолжать занятия литературой, раз ему дан талант, пообещав Джеку во всем свою поддержку. Возможно (если отбросить патетику), литературный успех сына мог стать оправданием ее сумбурной судьбы.

С этого момента Джек Лондон устанавливает для себя раз и навсегда правило — писать по тысяче слов ежедневно. Фраза: «Свою тысячу слов я сегодня написал», немного режущая русский слух «бухгалтерией», проходит через всю его жизнь (если перевести на наши мерки, это около пяти машинописных страниц). В периоды творческого подъема ему удавалось доводить свою ежедневную норму до полутора тысячи слов.

Второе решение, обозначившее начало его профессиональной литературной деятельности — приобретение системы знаний для выработки своей рабочей философии: новейшие знания плюс форма повествования, соответствующая времени. «Ведь если искусство и вечно, писал он, — то форма рождается вместе с поколением». Его рабочая философия должна была заставить прислушаться к его слову «пресыщенное ухо мира».

Он овладевал знаниями «со страстью влюбленного», — патетически напишет его биограф. Это было именно так. Духовными отцом Джека Лондона стали Дарвин, Спенсер, Маркс и Ницше, чьи труды он проштудировал и законспектировал как школьник. При этом в его системе взглядов как-то причудливо сплелись два взаимоисключающий увлечения — социализмом и теорией сверхчеловека Ницше, который считал социализм заговором слабых и бездарных против сильной личности.

Похожие статьи:

Другие русские
Уже подойдя к Москве, нацисты встретились с войсками Третьего стратегического эшелона. Уже под Москвой, в ноябре 1941 года, они «обнаружили» 40 новых дивизий с Урала и из Сибири. Против них стояло ополчение Москвы — порядка 160 тыс. чел. ...

Анненский как символист
Мне надо дымных туч с померкшей высоты, Круженья дымных туч, в которых нет былого, Полузакрытых глаз и музыки мечты, И музыки мечты, еще не знавшей слова . О, дай мне только миг, но в жизни, не во сне, Чтоб мог я стать огнем или сгор ...

Дуэль Печорина с Грушницким (анализ эпизода из главы «Княжна Мери» романа М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени»
Приличьем скрашенный пророк Я смело предаю позору – Неумолим я и жесток. М.Ю. Лермонтов Грушницкий – представитель целого разряда людей – по выражению Белинского, – имя нарицательное. Он из числа тех, которые, по мнению Лермонтова, но ...