В 1930 году Газданов писал Горькому: «Я плохо и мало знаю Россию, т.к. уехал оттуда, когда мне было шестнадцать лет, немного больше; но Россия моя Родина, и ни на каком другом языке, кроме русского, я не могу и не хочу писать».[14]

Он в совершенстве владел французским и мог, наверное, подобно Набокову, попробовать свои силы в инонациональной литературе, но не сделал этого, оставшись русским писателем и выбрав из двух имен осетинское Гайто.

Канун и начало революционной эпохи пришлись на время, когда Гайто учился 5-7 классах гимназии. Летом 1919 года, уезжая на Кавказ, он уже решил бросить гимназию и отправиться воевать. Было ему пятнадцать с половиной лет. Насколько можно судить, Гайто и тогда, как и всю оставшуюся жизнь, был далек от романтики. В своем первом автобиографическом романе «Вечер у Клэр» он описал это время: «Мысль о том, проиграют или выиграют войну добровольцы, меня не интересовала. Я хотел знать, что такое война, это было все тем же стремлением к новому и неизвестному. Я поступил в белую армию потому, что находился на ее территории, потому что так было принято; и если бы в те времена Кисловодск был занят Красными войсками, я поступил бы, наверное, в Красную армию».[15]

Свое решение Гайто доверил любимому дяде, драгунскому ротмистру Габла Газданову, который в романе назван «дядей Виталием». В уста «дяди Виталия» вложены, несомненно, и позднейшие оценки самого писателя. Дядя выразил племяннику неодобрение. «Россия, - говорил он, - вступает в полосу крестьянского этапа в истории, сила – в мужике, а мужик служит в Красной армии. У белых, по презрительному замечанию Виталия, не было даже военного романтизма; белая армия, это армия мещанская и полуинтеллигентская. В ней служат кокаинисты, сумасшедшие, кавалеристские офицеры, жеманные, как кокотки, - резко говорил Виталий, - неудачные карьеристы и фельдфебели в генеральских чинах». И, наконец, общий вывод, сделанный «дядей Виталием»: «Правда на стороне красных».[16] Племянника ему переубедить не удалось. В романе читаем: «Я ответил, что все-таки пойду воевать за белых, так как они побеждаемые».[17]

Из Кисловодска Гайто вернулся в Харьков, чтобы попрощаться с матерью. «Мой отъезд был для нее ударом. Она просила меня остаться; и нужна была вся жестокость моих шестнадцати лет, чтобы оставить мать одну и идти воевать, - без убеждения, без энтузиазма, исключительно из желания вдруг увидеть и понять на войне такие новые вещи, которые быть может, переродят меня».[18]

Он был определен служить на бронепоезд, а через год, в ноябре 1920 года, вместе с остатками разбитой армии Врангеля уехал за границу. В Турции он около года провел в военном лагере, из которого бежал в Стамбул, где неожиданно нашел свою двоюродную сестру, балерину Аврору Газданову, она уехала из России еще до революции; ее помощь позволила Гайто поступить в русскую гимназию, которая формировалась в Стамбуле, была перемещена в Болгарию и открыла занятия в апреле 1922 года в городе Шумене. В 1923 году, пройдя курс восьмого класса, Гайто получил аттестат о среднем образовании и отправился в Париж.

Газданову было суждено провести около двадцати лет своей жизни ночным таксистом в Париже. Но прежде, чем он стал заниматься этой «профессией», считавшейся в тех обстоятельствах относительно «удобной», даже «аристократической», ему пришлось попробовать и другие занятия: самой первой стала в ноябре 1923 года работа на загрузке и разгрузке барж в Сан-Дени, где ему приходилось в течение восьми часов ежедневно носить шестипудовые мешки. Он выдержал лишь две недели такой жизни, на самом дне общества. Но побег из Сан-Дени не был легким. Его очередная работа зимой 1923-24 вновь вернула его в тот же самый пораженный нищетой рабочий пригород Парижа, на этот раз для того, чтобы мыть локомотивы.

Похожие статьи:

Мотивы и темы творчества Пелевина.
Как уже было сказано, редкий критик заостряет внимание на непосредственно литературоведческой ценности рассказов, повестей и романов В. Пелевина, предпочитая «выводить на чистую воду» его технологические приемы. Но в наиболее серьезных и ...

Достоевский и мировая культура
Влияние Достоевского на русскую и мировую культуру так велико и имеет столь разнообразные формы, что его, в сущности, невозможно предсказать и предвидеть. Всякий раз оно появляется в новом для себя или для литературы обличье и именно там, ...

Произношение заимствованных слов
Общий процесс русификации (освоения) иноязычных слов постепенно ведет их к "подчинению" произносительным нормам русского литературного языка. Однако приспособление "чужих" сочетаний звуков к фонетической природе заимст ...