После ее продиктованного отчаянием письма-признания маркизу де Ла-Молю следует покушение, совершенное Жюльеном в церкви. Спустя три дня после его казни г-жа де Р. умирает, держа в объятиях детей.

Воспитанная в иезуитском монастыре, г-жа де Р. остается в плену ригористических представлений о нравственном и должном, но в ней таится неукротимый темперамент волевой и цельной натуры, отвечающей представлениям Стендаля о героическом характере (ср. Ванина Ванини). Пробудившееся после встречи с Жюльеном желание счастья оказывается необоримым, заставляя г-жу де Р. рисковать не только репутацией добродетельной матроны, но своим духовным спасением: после отъезда возлюбленного в семинарию она тщетно старается искупить преступную связь, оставшуюся единственным моментом полноценного бытия за прожитые ею тридцать лет. Любовное безумие пробуждает в ней силу духа, о которой она прежде не подозревала.

Жюльен Сорель — сын старика плотника из городка Верьер, сделавший блестящую карьеру в годы Реставрации, однако оставшийся духовно чужим этой эпохе, потому что его сердце безраздельно принадлежит Наполеону и тому веку героики, который ассоциируется для Ж. с именем низвергнутого императора. Катастрофа героя, оканчивающего свой путь на плахе, когда ему всего 23 года, по логике развития фабулы является лишь завершением запутанной интимной ситуации, которая склоняет Ж. ради брака с юной маркизой де Ла-Моль посягнуть на жизнь г-жи де Реналь, своей первой и, как ему открылось перед казнью, единственной возлюбленной. Однако, в сущности, его гибель предопределена невозможностью самоутверждения, даже если оно вынуждено осуществляться в формах внешнего конформизма и социальной мимикрии, ка-, кой требует от юного идеалиста и мечтателя время всеобщей трусости, цинизма и раболепия. Судьба Ж. воссоздана с отличающим Стендаля умением, касаясь тончайших побуждений души и сугубо частных эпизодов биографии, обнаружить за самыми сокровенными порывами действие надличностных причин и факторов.

Частное бытие вписано в историю, хотя автор как будто поглощен исключительно анализом психологических коллизий и велений сердца. «Красное» и «черное» — начала, которые, оставаясь антагонистичными, срастаются в сознании Ж. и ведут свой непрекращающийся спор в его душе, неотвратимо приближая крах, которым увенчивается финал этой жизненной одиссеи. Принадлежа гнусному времени, которое ему досталось, Ж. старается во всем подражать кумиру, поминутно напоминая себе, что «Бонапарт, никому не известный поручик, без гроша за душой, стал владыкой мира только благодаря своей шпаге». Самому ему, однако, приходится прокладывать себе путь не шпагой, а притворным благочестием, .покорностью принятым установлениям, которая граничит с лакейством, и казуистикой, исподволь растлевающей душу. Ж. испепеляет честолюбие, требующее от него зримых триумфов, чтобы доказать себе и миру, что он вылеплен из того же теста, «из какого сделаны великие люди», в тридцать лет становившиеся наполеоновскими маршалами. Но своих побед Ж. добивается не на полях славы, а в хитросплетении интриг, дав себе клятву «высказывать только такие мнения, которые ему самому представлялись ложными». Маска прирастает к нему столь плотно, что за нею едва различимо лицо, одухотворенное «священным огнем» ненависти к воцарившейся безликости и продажности, от которых не свободен он сам.

Матильда де Ла-Моль — «самая богатая наследница в Сен-Жерменском предместье», завоеванная Жюльеном, для которого М. — символ мира старой аристократии, куда ему заведомо нет доступа, а лишь затем пленительная юная женщина, духовно превосходящая свое окружение. О родственности натур говорит свойственное им обоим отвращение к своему измельчавшему веку и тоска по духовному величию. В представлении М. оно сопрягается с семейным преданием о любви Маргариты де Валуа, будущей королевы Наваррской, к Бонифасу де Ла-Молю, «самому выдающемуся человеку своего времени». Он был казнен на Гревской площади, а Маргарита, завладев скатившейся с плеч головой, собственноручно похоронила ее в часовне. Каждую годовщину казни, состоявшейся 30 апреля 1574 г., М. отмечает трауром. Жюльен для нее — личность, отвагой и незаурядностью сопоставимая с Бонифасом: чудо среди окружающих ничтожеств, которых снедает скука, ставшая хронической болезнью столетия. Тайный союз, увенчивающий их отношения, для М. заключает в себе вызов, брошенный обществу, — «нечто величественное и дерзновенное », к чему влечет ее жажда непокорности общепринятому. Беспредельная гордость уступает место столь же аффектированной покорности, побуждающей М. ощутить себя счастливой в роли служанки своего повелителя, которого она едва замечала, когда он появился у де Ла-Молей. Рискуя своим именем и переступая через понятие чести, М., когда-то «надменная до дерзости», убеждена, что обрела счастье, встретив «настоящего человека», которому приносятся в жертву ее молодость, богатство, аристократический титул. Трагедия ревности, начавшаяся после того, как М. удостоверилась в холодности Жюльена, которому она не заменила единственной в жизни любви, становится и трагедией верности обреченному возлюбленному: «Так чувствовали только в героические времена».

Похожие статьи:

Словарь терминов.
Аллегория – изображение отвлечённого понятия или явления через конкретный образ. Так, в сказках под видом животных аллегорически изображаются определённые лица или социальные явления. Афоризм – изречение, выражающее с предельной лаконичн ...

Какое влияние на Пушкина оказала его няня
При жизни ее звали Арина. Под старость некоторые именовали ее Родионовна, как делается иногда в деревнях. Сам Пушкин ни единого раза не назвал ее по имени, а в письмах писал "няня" (один раз даже с заглавной буквы). Когда Пушки ...

Безличные предложения в различных стилях речи
Русский язык и литература тесно связаны между собой, и авторы литературных произведений говорят о величии и могуществе русского языка. Он богат различными красочными эпитетами, сравнениями, метафорами. В литературе используется художеств ...